Как рыцаря без лат, представить себе Таллинн без замков невозможно.
Говоря строго, настоящий рыцарский замок в Таллинне всего один – тот, что на Тоомпеа.
Да и город в целом – если уж оставаться в строгих рамках академической истории – оснований именоваться городом-купцом имеет больше, чем городом-рыцарем.
Но звон средневековых мечей заглушает щелканье костяных счет в руках ганзейского негоцианта: с легкой руки литераторов позапрошлого столетия Ревель навеки – «рыцарский город». Для носителей русской культуры – как минимум.
Впрочем, не только русской: прямое цитирование фортификационной архитектуры рыцарских времен в городском пейзаже Таллинна служит лучшим тому подтверждением.
Твердыня, резиденция, парламент
При жизни владельца замок фон Глена венчался фигурой орла и колоколом для созыва прислуги.
Действительно – где же замок, обязательно отмеченный на картах и схемах путеводителей? Пастельная пестрота фасадов площади Лосси присутствует, стоянка для машин народных избранников – тоже, но где же неприступная твердыня? И приходится вытягивать шею, и задирать глаза к самому горизонту, чтобы над черепичной крышей парламентского здания разглядеть сине-черно-белый триколор, реющий, как заверяет гид, на самой высокой башне этого загадочного сооружения.
Лет триста тому назад подобная ситуация была немыслима: нынешней площади не существовало. Существовал форбург – незастроенное пространство меж двух стен: своего рода «прелюдия» к тоомпеаской цитадели. Сама же она, мощным каменным аккордом, вставала перед глазами. Две башни фланкировали неприступный фасад из таллиннского плитняка – восьмигранная Стур-ден-Керл (Отрази врага) и круглая Ландскроне (Венец края).
Все это выстроенное в первой половине XV века фортификационное великолепие просуществовало практически в неизменном виде до третей четверти XVIII столетия, когда в Петербурге озаботились отсутствием у эстляндского губернатора достойной резиденции. Проект был заказан уроженцу Йены – архитектору Йоханну Шульцу. И к 1773 году восточное крыло бывшего орденского замка превратилось в бело-розовый дворец.
Тоомпеаскому замку определенно повезло: на грани барокко и классицизма о сохранении памятников средневекового зодчества заботились мало. Едва ли не год в год с началом работ по сооружению резиденции эстляндского губернатора матушка-Екатерина поручила зодчему Баженову перестроить в новомодном стиле московский Кремль. Да и соседний с ревельским рижский замок стремительно терял в ту же пору черты традиционной замковой архитектуры.
Все три вышеперечисленных памятника сберегла государственная казна. Точнее – отсутствие в ней свободных денег для реализации амбициозных строительных планов. Кремлевский дворец Баженова так и остался только макетом, а в Таллинне и Риге модернизации подверглись лишь «парадные» фасады замков – те, что обращены к городу. Обратная же, «тыльная» сторона остались нетронутыми.
Достаточно прогуляться вдоль пруда Шнелли – бывшего крепостного рва – или подняться по улице Фальги теэ, чтобы убедиться лишний раз: замок существует. Во всей своей средневековой красе – правда, слегка «подретушированной» девяносто лет тому назад. Когда внутри средневековых стен Эугеном Хаберманом и Хербертом Йохансоном был выстроен нынешний зал заседаний Рийгикогу.
Надо отдать архитекторам парламентского корпуса должное – они не только идеально вписали его в существующее со Средних веков здание, но и деликатно воссоздали утраченные элементы замковой архитектуры. Даже сложно поверить, что зубчатый карниз центральной части замка появился вновь в 1921 году.
Средневековый акцент
Поклонники советской версии киноприключений Шерлока Холмса и доктора Ватсона знают: замок рода Баскервиль расположен вовсе даже не среди таинственных гримпенских болот, а на солнечном пригорке по дороге в Пирита.
Пригорок называется Маарьямяги. А здание, «сыгравшее» роль Баскервиль-холла – замком Маарьямэ. Или, если возвращаться к историческому названию – Мариенберг: именно так поместье, в котором ныне располагается филиал Эстонского исторического музея, называлось изначально.
Века полтора тому назад название ревельской «Мариинской горы» неизбежно вызывало ассоциации с прусским Мариенбургом – главной резиденцией магистра Тевтонского ордена и, по совместительству, – крупнейшей кирпичной крепостью cредневековой Европы.
Однако это – не более чем созвучие: эстляндский «тезка» знаменитого немецкого замка наречен не в честь Девы Марии, небесной покровительницы северных крестовых походов, а в честь вполне земной женщины – Марии Егоровны Толстой, супруги графа Анатолия Орлова-Давыдова. Или в честь их дочери, чье имя совпадало с материнским.
Свою ревельскую резиденцию обер-штальмейстер царского двора начал строить в 1873 году не на пустом месте. Здесь с 1811 года дымили трубы сахарной мануфактуры кондитера Йоханна Готлиба Клементца, а с 1837-го – крахмального и спиртового завода Христиана Роттермана. Злые языки болтали даже, что прижимистый граф построил свое поместье на фундаментах бывших промышленных корпусов.
И снова следует обратить внимание на примечательную деталь. В Западной и Центральной Европе XIX века корпуса средневековых монастырей и замков без доли сожаления перестраивались дельцами в цеха мануфактур. В Ревеле – все наоборот: бывшая мануфактура выкупается столичным дворянином и под руководством петербургского профессора архитекторы Рудольфа Гёдике перелицовывается в «замок».
Кавычки оправданы вполне: в «замке» Орлова-Давыдова осаду, конечно, не выдержишь. Перед нами – не крепость, а поместье, вилла, если угодно — «дача». Выстроенная с активным заимствованием не только форм средневековой архитектуры, но и ее подлинных деталей.
Оказавшись как-нибудь на Маарьямяги, не поленитесь подойти к входу в филиал Исторического музея. И приглядитесь к нему повнимательнее: резная дверь и обрамляющий ее стрельчатый портал выглядят старше эффектной неоготики «сторожевой» башни.
Так оно и есть – местный архитектор Николай Тамм-старший, руководивший работами по сооружению графского «замка», решил украсить его фасад частицей не бутафорского, а настоящего средневековья. И дополнил его дверью и порталом перестроенного готического дома на улице Пикк.
Барон и его фантазия
Если проводить среди таллиннских построек, зовущихся замками, конкурс на самый оригинальный, победителем, вне сомнения, выйдет замок Хоэнхаупт.
Практически со стопроцентной гарантией можно предположить: название это рядовому таллиннцу наших дней незнакомо. Не намного большей известностью пользуется и его эстонский вариант – Кыргепеа, означающий, собственно, одно и то же – Возвышенность.
Оба топонима оказались вытеснены фамилией заказчика замка. И одновременно – его архитектора и непосредственного руководителя строительных работ – ялгимяэского помещика, барона Николая фон Глена, въехавшего в свою резиденцию в 1886 году.
Замок Глена – под этим названием самое знаменитое сооружение части города Нымме известно чуть ли не с самого дня своего основания. И немудрено: барон сам (будучи по своему основному образованию, кстати, не архитектором, а экономистом) вычертил проект своего будущего жилища. Сам и трудился на стройке.
Правда, вклад его в строительство замка был своеобразным: камень он не клал и бревна не тесал. Но всячески заботился о моральном облике рабочих – заключенных городской тюрьмы. Чтобы подневольный труд был им в радость, барон, если верить преданиям, лично исполнял строителям на флейте отрывки из опер Вагнера.
А вот непосредственно собственными руками фон Глен выстроил по соседству со своей резиденцией еще один замок. Уменьшенную копию своего жилища – на потеху внукам. Впрочем, за невысокую плату полазить по нему разрешали и детям горожан, приехавшим провести в Нымме выходной день.
Жаль, что в отличие от своего «старшего брата», восстановленного в 1977 году после полувекового запустения для нужд дома творчества Таллиннского политехнического института, «малый замок» Глена сгинул без следа еще до войны.
А может – просто не подошло время его воссоздания?
***
Как и во всякой многовековой истории, в истории таллиннских «замков» есть свои белые пятна и загадки.
Куда, например, исчез «замок», выстроенный на территории летнего поместья рода Буксгеведенов в середине XIX века по образцу принадлежащего этой дворянской фамилии средневекового замка Колувере?
Кто и когда впервые нарек «замком шиповника» роскошный городской дворец на улице Уус, 19, выстроенный в духе запоздалой неоготики в 1904-1905 годах архитектором Оскаром Шоттом? Что подвигло придать черты фортификационного сооружения главному фасаду Национальной библиотеки на Тынисмяги?
Последняя, кстати, явно свидетельствует о том, что традиция возведения «замков» не чужда таллиннской архитектуре и по сей день. Чему, пожалуй, можно только искренне порадоваться.
Йосеф Кац«Столица»
