"Молодежь Эстонии" | 07.08.01 |
Когда деревья были молодыми
«Существуют три разновидности людей: те, кто видит; те, кто видит, когда показывают; и те, кто не видит».Леонардо да Винчи.
Есть
на Тоомпеа, напротив Домской церкви, тихий уголок — смотровая площадка
над западным склоном холма. Здесь единственный сохранившийся в Верхнем
городе средневековый колодец, несколько старых деревьев и среди них два
крепких дуба. Место относительно безлюдное, туристы, да и таллиннцы
заходят туда редко. Однажды увидел там пожилого человека. Он стоял около
дуба и, обхватив ствол руками, что-то негромко говорил, словно беседуя с
ним. Казалось, спрашивал совета и замолкал, слушая ответ.Как давно растет этот старый дуб, что видел и слышал за долгие годы, что ждет его в будущем? Что вообще мы знаем о деревьях нашего города. Вопросы далеко не праздные в наше время, когда, по словам А.С.Пушкина: «Наш век торгаш, в сей век железный/Без денег и свободы нет». Чтобы оценить то, что мы имеем сегодня, стоит оглянуться в прошлое.
В течение веков Таллинн был крепостью. В нем почти не было зелени. В небольших дворах тесно прижатых друг к другу домов, около церквей, в монастырских подворьях росли отдельные деревья. Но уже в средние века за пределами крепостных стен стали появляться сады. В середине ХIV столетия их было несколько: около Больших Морских ворот — «Попугая» и «Роз», были сады и за воротами Харью и Карья. Спустя два века в ближайших окрестностях возникли небольшие, застроенные деревянными домами в окружении садов пригороды Каламая, Кейсмяэ, Тынисмяэ, Лийвамяэ, в которых жили рыбаки, лоцманы, грузчики и другой работный люд; появились сады и огороды состоятельных горожан. Аптекарь И.Бурхард, например, приобрел обширный участок поблизости от теперешнего Певческого поля, заплатив городу 400 талеров. Участки не только продавали, но и дарили. В 1660 году обер-секретарю магистрата Х.Фонне был подарен большой участок между склоном Ласнамяэ и ручьем Лийваоя, именно на этих землях впоследствии был разбит парк Кадриорг.
В середине ХVII века обширная территория к западу от города была разбита на 46 участков по 9 гектаров и продана состоятельным горожанам. Получив наделы, владельцы строили имения, увеселительные заведения, разбивали парки. Средневековый город выходил за пределы каменных стен, которые окружали теперь зеленые пригороды или, как тогда говорили, форштады.
Но начиналась очередная война, и в целях лучшей защиты города пригороды, а вместе с ними и сады уничтожали. Однако даже самые продолжительные войны раньше или позже кончаются. Завершилась и длившаяся более 20 лет Северная война. Еще за три года до ее окончания в долине под склоном Ласнамяэ царь Петр заложил Екатериненталь (Кадриорг), после чего началось восстановление старых и создание новых загородных имений с большими парками. Появились Шарлотенталь, Виттенхоф, Левенрух, Карлсбад и другие. Все эти довольно крупные имения и парки ХVIII века, кроме одного, до нашего времени не сохранились. Исключение из этого печального списка — парк Левенрух на углу Линну и Мустамяэ теэ, в котором по-прежнему растут старые деревья, цел окружающий парк канал и вход сторожит большой и серьезный каменный лев.
После Северной войны в пригородах возникло несколько районов, застроенных жилыми домами русских офицеров, моряков, купцов, строителей и обслуги царского дворца и парка. В основном это были небольшие деревянные дома в окружении садов.
11 января 1858 года Таллинн перестал быть крепостью, и на месте бывших земляных укреплений вокруг Старого города возникло парковое кольцо, появились бульвары, а за ними новые жилые районы: Уус Мааильм (Новый свет), Сибулакюла (Луковичная деревня), Китсекюла (Козья деревня) и другие. Строили дома на свободных землях и непременно с садами.
В середине ХIХ века поселился в районе улицы Ахью (современная ул.Сюда) главный лесничий Ревеля Вильгельм Кюхнерт. В 1866 году он учредил Садоводческое общество Эстонии. Его сын Хейнрих продолжил работу отца по развитию садоводства, выращиванию плодовых и декоративных деревьев. И конечно же, у своего дома Кюхнерты создали прекрасный сад с редкими породами деревьев. Среди них высадили в конце ХIХ столетия привезенное из Германии уникальное священное японское дерево гингко, название которого с японского языка означает «серебряный абрикос». В 1914 году, когда улицу Ахью продлили до Пярнуского шоссе, город откупил у Кюхнертов часть сада, и они пересадили гингко на его теперешнее место. Мы еще вернемся к судьбе этого дерева, а пока продолжим краткий исторический обзор зеленых насаждений Таллинна.
Строительство в конце ХIХ — начале ХХ веков в городе крупных промышленных предприятий повлекло за собой создание жилых рабочих поселков. И хотя около бараков и домов в Ситси, Копли и других местах не было индивидуальных домов и парков, здесь росло немало деревьев и кустарников.
В двадцатые годы прошлого столетия в Таллинне появились новые жилые районы, застроенные представительными домами, появились новые сады. Возникли районы особняков около Кадриорга и в Лиллекюла с прекрасно ухоженными садовыми участками, а после включения в городскую черту Нымме, Пирита, Козе, Меривялья с естественными лесопарками и приусадебными садами Таллинн превратился в один из самых зеленых городов Северной Европы.
Долгие годы, независимо от политического строя и социальных условий, охрана зеленых насаждений была потребностью каждого жителя города, подкрепленная, впрочем, серьезными административными положениями. Борьба за судьбу каждого дерева велась нешуточная. Когда в начале 80-х годов начались работы по продлению бульвара Рявала до Пярнуского шоссе и строительству нового здания театра «Эстония», в ходе которых предполагалось спилить несколько десятков старых деревьев, на их защиту встали «зеленые». Особо их беспокоила судьба дерева гингко. И хотя проект строительства театра предусматривал посадку нескольких сот новых деревьев, а для уникального гингко создавались более благоприятные условия роста, «зеленые» победили. Театр стал мечтой конца ХХI века, а редкое дерево по-прежнему растет на самой оживленной магистрали, обдуваемое всеми выхлопными газами Пярнуского шоссе.
В начале 90-х годов сначала робко, а потом все чаще и громче загудели в городских и частных садах, парках, бульварах, во дворах и на улицах Таллинна мотопилы, будто кто-то снял внутреннее табу. По всему Таллинну пилят деревья, причем с большим размахом, правда, и сажают, но в значительно меньших объемах. «Формируют кроны», безжалостно срезая ветви, оставляя порой голые стволы, похожие на телеграфные столбы, которые, как известно, «хорошо отредактированные сосны».
Деревья бессловесны и не могут подать просьбу о виде на жительство.
Так, может быть, это не пожилой человек на западной смотровой площадке Вышгорода просил совета у дерева, а старый дуб молил его о помощи?
P.S. Печальное наблюдение: в Старом городе нет ни одного молодого дерева. Значит, нет будущего у его и без того скромного зеленого убора?
