КАДРИОРГ TÖÖLEHT
Там, где вот уже четвертое лето подряд расцветают
клумбы Таллиннского фестиваля цветов, могла выситься громада бастиона,
православный собор или памятник шведскому монарху.
Таллиннская Торниде вяльяк – Площадь башен или Башенная площадь – место уникальное. За исключением разве что московской Красной, нет в европейских столицах иной площади, один фронт застройки которой формировала бы полностью средневековая городская стена с башнями.
По своей известности, популярности и «раскрученности» Башенная
площадь своей российской сестре проигрывает. Но по богатству биографии –
ничуть, пожалуй, не уступает.
Монастырская память
Место, известное современному таллиннцу как Башенная площадь, его средневековый предшественник звал Монашеским выгоном. Или, если угодно, пастбищем – сюда, на выпас, пригоняли принадлежавшее им стадо обитательницы цистерцианского монастыря святого Михаила. Благо, располагался он рядом – его колокольня, увенчанная в XVIII веке барочным кивером и православным крестом, и поныне виднеется из-за городской стены.
Монастырь упразднили в годы реформации, кирху его, после капитуляции Ревеля перед войсками Петра I, преобразовали в православный собор Преображения Господня. Но память о монастырских временах явственно читается в ансамбле Башенной площади. Точнее – в названиях башен: Нунна и Нуннадетагуне. В переводе, соответственно – Монашеская и «Расположенная за монахинями».
«Монашеский след» читается и в названии башни Саунаторн – расположена она была буквально стена к стене с принадлежавшей монастырю баней. Остальные же башни Башенной площади названы либо «в честь» окрестных домовладельцев (Лёвеншеде, Плате, Эппинги, Грусбекетагуне), либо же – по названию расположенной поблизости местности (Кёйсмяэ – Канатная горка).
Тень бастиона
Девять башен нынешней Башенной площади верой и правдой служили обороне города до середины XVII столетия. Служили бы и дальше – но против непрестанно совершенствующей осадной артиллерии оказались защитой недостаточной.
В 1686 году шведский король Карл XI утвердил план реконструкции оборонительных сооружений Ревеля. Согласно ему, городская стена с величавыми башнями должна была скрыться за поясом массивных бастионов, каждому из которых присваивалось название той или иной провинции Швеции.
Будущей Башенной площади досталась северная соседка Эстонии – и в самом конце XVII века здесь началось строительство Финляндского бастиона. Завершить стройку оказалось не суждено: начавшаяся Северная война легла тяжким бременем на и без того небогатый городской бюджет. Пришлось ограничиться возведением более скромного оборонительного сооружения Пальмквистского редута, который был модернизирован в семидесятые годы XVIII столетия.
Городской покос
Из списка городов-крепостей Российской Империи Ревель был вычеркнут в 1857 году. Территория, примыкающая к былому фортификационному поясу, была демилитаризована – проще говоря, передана в гражданское пользование. Очень скоро крепостная стена с башнями начала скрываться за пристраиваемыми к ней домами и складами.
Под застройку, первоначально, планировалось отдать и нынешнюю Башенную площадь. Вполне могло статься, что существовавший здесь отрезок городских укреплений мог разделить участь стен и башен, где срытых, а где и скрытых ныне среди застройки площади Свободы и Пярнуского шоссе.
Помог, что называется случай: два крепостных рва, выкопанных в XVIII веке у северо-западной границы города, оказались засыпаны наспех. Желающих строиться на болотистом пустыре не нашлось и в 1876 году магистрат решили превратить будущую Башенную площадь в покос. Едва ли не до самого конца столетия его сдавали в аренду всем желающим – земля за крепостной стеной считалась едва ли ни сельхозугодиями.
На плацу
«Сельскохозяйственная» страница в истории Башенной площади была успешно продолжена в 1896 году, когда городская дума передала бывший покос Эстляндскому обществу земледелия для организации ежегодных выставок. Пространство между подъездными путями железной дороги за одно лето было застроено выставочными павильонам. Вскоре на карте города появился новый топоним – Выставочный плац.
Впрочем, за несколько лет до того судьба площади могла сложиться совсем по-иному: она могла стать не Выставочной, а Церковной. Или соборной: с 1888 по 1892 год в Ревеле шел поиск места для строительства нового православного собора. В качестве одного из них рассматривалась «площадь за нынешним (Преображенским) собором по пути от Систренских ворот к станции железной дороги».
Кто знает, как смотрелись бы купола собора Александра Невского на фоне крепостной стены с башнями и шпиля Олевисте, но обсудив все предложенные варианты, комитет по строительству был вынужден констатировать: «Хотя место это и возвышается над уровнем моря на 8 саженей, но близость железной дороги, постоянный шум и свист от движения поездов и копоть от локомотивов делают это место для храма неудобным».
Советский павильон
На рубеже XIX-XX веков в павильонах, выстроенных немецким по своему составу Эстляндским обществом земледелия, начали выставлять свою продукцию и эстонские сельскохозяйственные объединения. Начиная с 1919 года главным арендатором Выставочного плаца стало Таллиннское общество эстонских земледельцев. Первая послевоенная выставка была проведена им на нынешней Башенной площади осенью 1921 года. По сравнению с царским временем, выставлялись тут не только земледельцы, но и промышленники, и торговцы.
«Весь торгово-промышленный Ревель представлен здесь, – писала газета «Последние известия». – Интересны и содержательны ее экспонаты. Остается только выразить сожаление, почему составители выставки не нашли нужным дать изложение пояснений к экспонатам и на русском языке, тем более, что русские фирмы и деятели торговли занимают сейчас в деловой жизни эстонской столицы столь важное место…».
Появились ли на следующий год пояснения на русском – сказать сложно. Но уже через два года, в 1923-м, на Выставочном плацу появился советский павильон. «Здесь – пятитомная история Красной Армии, бюст Достоевского со скорбным, печальным, лицом, бюст Толстого и фарфор, расписанный декадентско-футуристической мазней и агитационными надписями», – делился впечатлениями от визита в советский павильон таллиннский архитектор Александр Владовский.
Королевские планы
Последний раз Выставочный плац использовался по своему прямому предназначению в 1930 году. К следующей весне большинство павильонов было снесено – выставка перебралась на свое нынешнее место – горку Маарьямги по дороге к Пирита. Дольше других продержалось главное выставочное помещение – восьмигранная ротонда: ее использовали для проведения концертов и киносеансов, пока в 1933-м она не сгорела в пожаре.
Само же пространство перед крепостной стеной перешло в ведение управления парков и садов. Оно взяло на себя озеленение и благоустройство бывшего Выставочного плаца. Город же, в свою очередь, попытался привести в более-менее подобающий вид оборонительные сооружения: были снесены пристроенные к городской стене позднейшие пристройки, а над башнями возведены временные крыши – нынешние, черепичные, воссоздающие средневековый облик, появились лишь в семидесятые годы.
К 1932 году Башенная площадь обрела свое нынешнее имя. А за год до того могла обзавестись единственным в Таллинне «королевским» памятником: в ожидании визита в Эстонию шведского короля Густава V обсуждалась возможность установить на ближайшей к гимназии Густава-Адольфа площади монумент в честь основателя учебного заведения. Правда, денег в городской казне не нашлось и потому монарху пришлось возлагать цветы к памятнику своему легендарному предку, установленному в 1928 году во дворе Тартуского университета.
Неизменное
С монументальной скульптурой Башенной площади явно не везло. В первые послевоенные годы здесь предлагали выстроить памятник Победы: пышное сооружение, даже на планах подавляющее окружающую архитектурную среду. Скудность средств оставила этот замысел на бумаге, но имя площади, все же, изменили: с 1945 по 1961 год она называлась Сталинградской.
В 1950 году на ней появился памятник «всесоюзному старосте» Калинину: вовсе не исключено, кстати, что в бытность свою слесарем на ревельском заводе «Вольта» юный Михаил Иванович захаживал в павильоны и буфеты Выставочного плаца. Скульптура, простоявшая до 1990 года, послужила поводом для рождения неофициального топонима «Калининский парк»: бытовал он не среди коренных таллиннцев, а, преимущественно, среди приезжих.
Но все это – в минувшем. На нынешней Башенной площади о недавнем прошлом вспоминаешь меньше всего. «Громадье планов», звучные имена, выставочная суета – все минуло. Осталось неизменное: серый фронт крепостных стен, девять непокорных времени башен и необычный для площади столичного города аромат цветов и свежескошенной травы…
Йосеф Кац
«Столица»
В
Таллинне насчитывается более сорока парков, рассредоточенных
практически по всем частям города. Каждый из них имеет официальное
название, а некоторые еще и имена, данные народом. Тем не менее ни один
парк столицы не снабжен соответствующей табличкой, поэтому горожане, за
некоторыми исключениями, не имеют возможности знать, в каком именно
парке они имеют удовольствие прогуливаться. И планов у города установить
такие таблички нет.
Зеленые насаждения в Таллинне покрывают 27% его территории. Скуднее всего зеленая зона (относительно общей площади района) представлена в Кристийне, а богаче всего — в Нымме, в 15 раз больше, чем в Кристийне. Одними из самых озелененных частей города считаются Мустамяэ и Пирита. А вот Пыхья-Таллинн и Ласнамяэ занимают одни из последних мест. Половину всей биомассы таллиннских парков составляет район Кесклинн. И биомасса эта, не только в центре, во всем городе, стоит безымянная. Нет, у каждого парка есть свое название, но знаете ли вы, как называется парк у Лебединого пруда, под стенами Вышгорода, или парк в Мустамяэ на Тамссааре теэ, славящийся своими утками? А где находятся парки Седерхельми, Лембиту, Лиллепи?
Сейчас готовится выпуск брошюр, посвященных паркам города, которые будут распространены в гостиницах. Также информация о парках должна быть в Интернете. По мнению садовника, этого достаточно. «К тому же, установив таблички, мы столкнемся с актами вандализма, с граффити, на ликвидацию чего потребуются лишние средства», — Тийна Таллинн не считает, что игра стоит свеч. «Если мы и начнем ставить таблички, то не скоро, и постараемся их располагать на высоте, чтобы рукой было не достать, — предполагает садовник. — Если такое решение будет принято, то таблички появятся, скорее всего, только в ценных в культурно-историческом плане парках. И начнем скорее всего с парка Хирве». Но в ближайшем будущем никакого проекта на этот счет не предвидится.
А вот управа Кесклинна не считает именные таблички в парках такой уж несбыточной мечтой. По словам Малле Пахапилль, заведующей отделом городского оформления, идею снабдить городские парки табличками с именами всерьез не обсуждал еще никто. «А ведь хорошая идея, — удивилась Пахапилль неизобретательности городских чиновников, — такие таблички действительно нужны. Обязательно будем поднимать этот вопрос! Будем обсуждать эту тему с городским дизайнером, а также ждем предложений горожан».
По мнению Пахапилль, именные таблички в наших парках отсутствуют потому, что у каждой части города есть много более острых задач, требующих неотложного выполнения. «Просто не хватает на все финансирования, потому и идея такая не родилась, — говорит Пахапилль. — Тем более тут тоже есть свои сложности». Многие парки в городе имеют как официальное название, так и народное, просторечное — значит, нужно решать, писать ли на табличке оба имени, или только то, что значится в бумагах.
«Помимо этого, нужно разработать художественное оформление таких табличек и принцип, по которому их размещать», — перечисляет Пахапилль. Допустим, есть парки маленькие, где вопрос не стоит о том, сколько их нужно — одной вполне хватит. А есть и большие — и вот тут надо решать. Либо одну табличку в центральном месте парка, или же несколько на его границах. «За один день на такие вопросы не ответишь, но мы ждем идей от горожан: что бы они хотели видеть на таких табличках, и где бы они хотели их видеть», — говорит Пахапилль.
«В Таллинне к паркам сформировался другой подход, отличный от других столиц Европы. У нас в большинстве случаев парки не имеют четких границ и являются скорее лесопарками или просто зелеными зонами, как лесопарк Кадака. Поэтому даже трудно представить, где именно нужна такая табличка , — говорит Парбус. — Да и нужно ли знать название для того, чтобы гулять на свежем воздухе?»
Однако, если город примет решение обозначить все парки поименно, то, по мнению Парбуса, одного названия на табличке мало. «Нужно будет написать и то, чем ценен и уникален этот парк, — говорит Парбус. — Вот, к примеру, парк Лепистику уникален количеством видов птиц, населяющих его». Но вообще-то, по мнению Парбуса, люди, живущие в Мустамяэ, и так знают, как какой парк называется, а те, кто живет в самих парках, корреспонденцию, как правило, не получают, а потому точный почтовый адрес им не нужен. «А люди ориентируются в городе не по названиям парков, а по названиям улиц, которые, слава богу, все снабжены соответствующими указателями», — уверен Парбус.
Справка «МЭ»:
Официальные парки Таллинна
Кристийне:
Седерхельми, Лийми, Левенрух, Нымме теэ парк, Ряэгу.
Ласнамяэ:
Парк Юрьевой ночи.
Мустамяэ:
Лепистику, Мянни, лесопарк Кадака.
Нымме:
Кескусе, Кийге, Май, Онколоогия, Оравамяэ, Равила, Тяхе, Ыйе.
Пирита:
Лиллепи, Меривялья.
Пыхья-Таллинн:
Каламая, Касе, Копли, Сюста.
Кесклинн: Кадриорг, Асула, Фалкпарк, Харьювярава, Хирве, Канутиаэд, Коду, Койду, Лембиту, Линдамяги, Лубьямяги, Политсейаэд, Раннавярава, Комендантский парк, Таммсааре, Тийгивески, Пооламяги, Тоомпарк, Торниде вяльяк, Вирувярава, парк на бульваре Каарли.
Богатые деревьями зоны Хааберсти считаются лесом, в отдельные парки не выделены и официальных названий не имеют.
Таллиннская Торниде вяльяк – Площадь башен или Башенная площадь – место уникальное. За исключением разве что московской Красной, нет в европейских столицах иной площади, один фронт застройки которой формировала бы полностью средневековая городская стена с башнями.
Выставочный плац на нынешней Башенной площади. 1921 год.
Монастырская память
Место, известное современному таллиннцу как Башенная площадь, его средневековый предшественник звал Монашеским выгоном. Или, если угодно, пастбищем – сюда, на выпас, пригоняли принадлежавшее им стадо обитательницы цистерцианского монастыря святого Михаила. Благо, располагался он рядом – его колокольня, увенчанная в XVIII веке барочным кивером и православным крестом, и поныне виднеется из-за городской стены.
Монастырь упразднили в годы реформации, кирху его, после капитуляции Ревеля перед войсками Петра I, преобразовали в православный собор Преображения Господня. Но память о монастырских временах явственно читается в ансамбле Башенной площади. Точнее – в названиях башен: Нунна и Нуннадетагуне. В переводе, соответственно – Монашеская и «Расположенная за монахинями».
«Монашеский след» читается и в названии башни Саунаторн – расположена она была буквально стена к стене с принадлежавшей монастырю баней. Остальные же башни Башенной площади названы либо «в честь» окрестных домовладельцев (Лёвеншеде, Плате, Эппинги, Грусбекетагуне), либо же – по названию расположенной поблизости местности (Кёйсмяэ – Канатная горка).
Тень бастиона
Девять башен нынешней Башенной площади верой и правдой служили обороне города до середины XVII столетия. Служили бы и дальше – но против непрестанно совершенствующей осадной артиллерии оказались защитой недостаточной.
В 1686 году шведский король Карл XI утвердил план реконструкции оборонительных сооружений Ревеля. Согласно ему, городская стена с величавыми башнями должна была скрыться за поясом массивных бастионов, каждому из которых присваивалось название той или иной провинции Швеции.
Будущей Башенной площади досталась северная соседка Эстонии – и в самом конце XVII века здесь началось строительство Финляндского бастиона. Завершить стройку оказалось не суждено: начавшаяся Северная война легла тяжким бременем на и без того небогатый городской бюджет. Пришлось ограничиться возведением более скромного оборонительного сооружения Пальмквистского редута, который был модернизирован в семидесятые годы XVIII столетия.
Городской покос
Из списка городов-крепостей Российской Империи Ревель был вычеркнут в 1857 году. Территория, примыкающая к былому фортификационному поясу, была демилитаризована – проще говоря, передана в гражданское пользование. Очень скоро крепостная стена с башнями начала скрываться за пристраиваемыми к ней домами и складами.
Под застройку, первоначально, планировалось отдать и нынешнюю Башенную площадь. Вполне могло статься, что существовавший здесь отрезок городских укреплений мог разделить участь стен и башен, где срытых, а где и скрытых ныне среди застройки площади Свободы и Пярнуского шоссе.
Помог, что называется случай: два крепостных рва, выкопанных в XVIII веке у северо-западной границы города, оказались засыпаны наспех. Желающих строиться на болотистом пустыре не нашлось и в 1876 году магистрат решили превратить будущую Башенную площадь в покос. Едва ли не до самого конца столетия его сдавали в аренду всем желающим – земля за крепостной стеной считалась едва ли ни сельхозугодиями.
На плацу
«Сельскохозяйственная» страница в истории Башенной площади была успешно продолжена в 1896 году, когда городская дума передала бывший покос Эстляндскому обществу земледелия для организации ежегодных выставок. Пространство между подъездными путями железной дороги за одно лето было застроено выставочными павильонам. Вскоре на карте города появился новый топоним – Выставочный плац.
Впрочем, за несколько лет до того судьба площади могла сложиться совсем по-иному: она могла стать не Выставочной, а Церковной. Или соборной: с 1888 по 1892 год в Ревеле шел поиск места для строительства нового православного собора. В качестве одного из них рассматривалась «площадь за нынешним (Преображенским) собором по пути от Систренских ворот к станции железной дороги».
Кто знает, как смотрелись бы купола собора Александра Невского на фоне крепостной стены с башнями и шпиля Олевисте, но обсудив все предложенные варианты, комитет по строительству был вынужден констатировать: «Хотя место это и возвышается над уровнем моря на 8 саженей, но близость железной дороги, постоянный шум и свист от движения поездов и копоть от локомотивов делают это место для храма неудобным».
Советский павильон
На рубеже XIX-XX веков в павильонах, выстроенных немецким по своему составу Эстляндским обществом земледелия, начали выставлять свою продукцию и эстонские сельскохозяйственные объединения. Начиная с 1919 года главным арендатором Выставочного плаца стало Таллиннское общество эстонских земледельцев. Первая послевоенная выставка была проведена им на нынешней Башенной площади осенью 1921 года. По сравнению с царским временем, выставлялись тут не только земледельцы, но и промышленники, и торговцы.
«Весь торгово-промышленный Ревель представлен здесь, – писала газета «Последние известия». – Интересны и содержательны ее экспонаты. Остается только выразить сожаление, почему составители выставки не нашли нужным дать изложение пояснений к экспонатам и на русском языке, тем более, что русские фирмы и деятели торговли занимают сейчас в деловой жизни эстонской столицы столь важное место…».
Появились ли на следующий год пояснения на русском – сказать сложно. Но уже через два года, в 1923-м, на Выставочном плацу появился советский павильон. «Здесь – пятитомная история Красной Армии, бюст Достоевского со скорбным, печальным, лицом, бюст Толстого и фарфор, расписанный декадентско-футуристической мазней и агитационными надписями», – делился впечатлениями от визита в советский павильон таллиннский архитектор Александр Владовский.
Королевские планы
Последний раз Выставочный плац использовался по своему прямому предназначению в 1930 году. К следующей весне большинство павильонов было снесено – выставка перебралась на свое нынешнее место – горку Маарьямги по дороге к Пирита. Дольше других продержалось главное выставочное помещение – восьмигранная ротонда: ее использовали для проведения концертов и киносеансов, пока в 1933-м она не сгорела в пожаре.
Само же пространство перед крепостной стеной перешло в ведение управления парков и садов. Оно взяло на себя озеленение и благоустройство бывшего Выставочного плаца. Город же, в свою очередь, попытался привести в более-менее подобающий вид оборонительные сооружения: были снесены пристроенные к городской стене позднейшие пристройки, а над башнями возведены временные крыши – нынешние, черепичные, воссоздающие средневековый облик, появились лишь в семидесятые годы.
К 1932 году Башенная площадь обрела свое нынешнее имя. А за год до того могла обзавестись единственным в Таллинне «королевским» памятником: в ожидании визита в Эстонию шведского короля Густава V обсуждалась возможность установить на ближайшей к гимназии Густава-Адольфа площади монумент в честь основателя учебного заведения. Правда, денег в городской казне не нашлось и потому монарху пришлось возлагать цветы к памятнику своему легендарному предку, установленному в 1928 году во дворе Тартуского университета.
Неизменное
С монументальной скульптурой Башенной площади явно не везло. В первые послевоенные годы здесь предлагали выстроить памятник Победы: пышное сооружение, даже на планах подавляющее окружающую архитектурную среду. Скудность средств оставила этот замысел на бумаге, но имя площади, все же, изменили: с 1945 по 1961 год она называлась Сталинградской.
В 1950 году на ней появился памятник «всесоюзному старосте» Калинину: вовсе не исключено, кстати, что в бытность свою слесарем на ревельском заводе «Вольта» юный Михаил Иванович захаживал в павильоны и буфеты Выставочного плаца. Скульптура, простоявшая до 1990 года, послужила поводом для рождения неофициального топонима «Калининский парк»: бытовал он не среди коренных таллиннцев, а, преимущественно, среди приезжих.
Но все это – в минувшем. На нынешней Башенной площади о недавнем прошлом вспоминаешь меньше всего. «Громадье планов», звучные имена, выставочная суета – все минуло. Осталось неизменное: серый фронт крепостных стен, девять непокорных времени башен и необычный для площади столичного города аромат цветов и свежескошенной травы…
Йосеф Кац
«Столица»
Безымянные парки
Екатерина РОДИНАВ
Таллинне насчитывается более сорока парков, рассредоточенных
практически по всем частям города. Каждый из них имеет официальное
название, а некоторые еще и имена, данные народом. Тем не менее ни один
парк столицы не снабжен соответствующей табличкой, поэтому горожане, за
некоторыми исключениями, не имеют возможности знать, в каком именно
парке они имеют удовольствие прогуливаться. И планов у города установить
такие таблички нет.Зеленые насаждения в Таллинне покрывают 27% его территории. Скуднее всего зеленая зона (относительно общей площади района) представлена в Кристийне, а богаче всего — в Нымме, в 15 раз больше, чем в Кристийне. Одними из самых озелененных частей города считаются Мустамяэ и Пирита. А вот Пыхья-Таллинн и Ласнамяэ занимают одни из последних мест. Половину всей биомассы таллиннских парков составляет район Кесклинн. И биомасса эта, не только в центре, во всем городе, стоит безымянная. Нет, у каждого парка есть свое название, но знаете ли вы, как называется парк у Лебединого пруда, под стенами Вышгорода, или парк в Мустамяэ на Тамссааре теэ, славящийся своими утками? А где находятся парки Седерхельми, Лембиту, Лиллепи?
Проблема иноязычных
«Я считаю, что проблема отсутствия табличек в парках касается только иноязычных горожан, — говорит городской садовник Тийна Таллинн. — Эстонцы, живущие здесь поколениями, знают, где находится парк Хирве, а где Тоомпарк, возникшие в городе исторически. А вот туристы и представители других культур, живущие в Таллинне, конечно, сталкиваются с трудностями». Однако госпожа Таллинн не видит необходимости в сооружении таких табличек. «Сейчас наш приоритет — благоустройство парков, а информирование людей о том, где какой парк находится, можно организовать другим способом», — пояснила она.Сейчас готовится выпуск брошюр, посвященных паркам города, которые будут распространены в гостиницах. Также информация о парках должна быть в Интернете. По мнению садовника, этого достаточно. «К тому же, установив таблички, мы столкнемся с актами вандализма, с граффити, на ликвидацию чего потребуются лишние средства», — Тийна Таллинн не считает, что игра стоит свеч. «Если мы и начнем ставить таблички, то не скоро, и постараемся их располагать на высоте, чтобы рукой было не достать, — предполагает садовник. — Если такое решение будет принято, то таблички появятся, скорее всего, только в ценных в культурно-историческом плане парках. И начнем скорее всего с парка Хирве». Но в ближайшем будущем никакого проекта на этот счет не предвидится.
А идея-то хорошая!
А вот управа Кесклинна не считает именные таблички в парках такой уж несбыточной мечтой. По словам Малле Пахапилль, заведующей отделом городского оформления, идею снабдить городские парки табличками с именами всерьез не обсуждал еще никто. «А ведь хорошая идея, — удивилась Пахапилль неизобретательности городских чиновников, — такие таблички действительно нужны. Обязательно будем поднимать этот вопрос! Будем обсуждать эту тему с городским дизайнером, а также ждем предложений горожан».
По мнению Пахапилль, именные таблички в наших парках отсутствуют потому, что у каждой части города есть много более острых задач, требующих неотложного выполнения. «Просто не хватает на все финансирования, потому и идея такая не родилась, — говорит Пахапилль. — Тем более тут тоже есть свои сложности». Многие парки в городе имеют как официальное название, так и народное, просторечное — значит, нужно решать, писать ли на табличке оба имени, или только то, что значится в бумагах.
«Помимо этого, нужно разработать художественное оформление таких табличек и принцип, по которому их размещать», — перечисляет Пахапилль. Допустим, есть парки маленькие, где вопрос не стоит о том, сколько их нужно — одной вполне хватит. А есть и большие — и вот тут надо решать. Либо одну табличку в центральном месте парка, или же несколько на его границах. «За один день на такие вопросы не ответишь, но мы ждем идей от горожан: что бы они хотели видеть на таких табличках, и где бы они хотели их видеть», — говорит Пахапилль.
А зачем знать название парка?
Советник старейшины Мустамяэ Иво Парбус солидарно с главным садовником города считает, что именные таблички в таллиннских парках — дело второе. «Гораздо важнее сейчас благоустройство зеленых зон: освещение, ограждения, пешеходные дорожки, — приводит доводы Парбус. — Остро стоит и проблема борьбы с выгулом домашних животных, за которыми хозяева не торопятся убирать, как в парке Мянни. Вот на это нужно тратить деньги».«В Таллинне к паркам сформировался другой подход, отличный от других столиц Европы. У нас в большинстве случаев парки не имеют четких границ и являются скорее лесопарками или просто зелеными зонами, как лесопарк Кадака. Поэтому даже трудно представить, где именно нужна такая табличка , — говорит Парбус. — Да и нужно ли знать название для того, чтобы гулять на свежем воздухе?»
Однако, если город примет решение обозначить все парки поименно, то, по мнению Парбуса, одного названия на табличке мало. «Нужно будет написать и то, чем ценен и уникален этот парк, — говорит Парбус. — Вот, к примеру, парк Лепистику уникален количеством видов птиц, населяющих его». Но вообще-то, по мнению Парбуса, люди, живущие в Мустамяэ, и так знают, как какой парк называется, а те, кто живет в самих парках, корреспонденцию, как правило, не получают, а потому точный почтовый адрес им не нужен. «А люди ориентируются в городе не по названиям парков, а по названиям улиц, которые, слава богу, все снабжены соответствующими указателями», — уверен Парбус.
Справка «МЭ»:
Официальные парки Таллинна
Кристийне:
Седерхельми, Лийми, Левенрух, Нымме теэ парк, Ряэгу.
Ласнамяэ:
Парк Юрьевой ночи.
Мустамяэ:
Лепистику, Мянни, лесопарк Кадака.
Нымме:
Кескусе, Кийге, Май, Онколоогия, Оравамяэ, Равила, Тяхе, Ыйе.
Пирита:
Лиллепи, Меривялья.
Пыхья-Таллинн:
Каламая, Касе, Копли, Сюста.
Кесклинн: Кадриорг, Асула, Фалкпарк, Харьювярава, Хирве, Канутиаэд, Коду, Койду, Лембиту, Линдамяги, Лубьямяги, Политсейаэд, Раннавярава, Комендантский парк, Таммсааре, Тийгивески, Пооламяги, Тоомпарк, Торниде вяльяк, Вирувярава, парк на бульваре Каарли.
Богатые деревьями зоны Хааберсти считаются лесом, в отдельные парки не выделены и официальных названий не имеют.
